Каждая из нас играла в детстве в дочки-матери. Я помню летний двор нашего дома, запах цветущей акации и хоровод таких же, как и я, девочек в разноцветных платьицах. Они держат в руках свои куклы, кормят их, укладывают спать… Они смеются, иногда шлёпают своих игрушечных детей за плохое поведение, а потом делятся друг с дружкой своим опытом за воображаемой чашкой чая.
День кончается, и я бегу домой. Взлетаю по лестнице на пятый этаж, распахиваю дверь нашей квартиры и вдыхаю запахи свежеприготовленного ужина.
Я вижу её и падаю в нежные объятия — моей настоящей и самой любимой мамы на свете.
Помню тепло маминых рук, её ласковые поцелуи, которые могли вылечить любой ушиб, простуду, обиду. Она наполняла меня уверенностью, силой, мудростью, и так я и росла — весёлой, счастливой девочкой, у которой была надёжная опора, девочкой, которая могла прийти домой и рассказать обо всём, что её беспокоит, и найти поддержку, выслушать мудрый совет, когда он так нужен. А после снова идти и играть, ни о чём не беспокоясь.
Я пошла в первый класс. У меня появились первые школьные друзья, свои интересы. Я стала увлекаться искусством — писать стихи, рисовать.
Я взрослела, задавала вопросы.
— В чём смысл жизни, мам?
— В детях.
— Как это, в детях?
— Дети — это самое большое счастье, которое только может быть.
— Почему нельзя просто быть счастливой?
— Вырастешь — узнаешь.
Так заканчивались наши короткие разговоры о смысле жизни, и я думала — какая же я глупая, потому что не могу понять, как это так. Неужели материнство — это настолько большое счастье, что всё остальное счастье в жизни просто меркнет? Неужели все мои мечты и увлечения — это не важно? Но разве с мамой можно спорить?
И я решила жить и наблюдать: какое же оно — настоящее счастье.
И я смотрела на маму уже другими глазами, но то, что я видела, меня поражало всё больше и больше с каждым годом — то, как она долго переживает, когда возникают конфликты с близкими, как она болеет и грустит, если её обидели. То, как она проводит почти всё свободное время в шумных компаниях, где много выпивают, как часто не ночует дома, и то, что у неё нет почти никаких увлечений.
Я пыталась показать ей, как можно радоваться. Мне хотелось, чтобы она тоже стала счастливой, хотя бы немного. Я дарила ей наборы для вышивания, книги, косметику. Делала своими маленькими ручками открытки, цветными фломастерами вписывала в них стихи собственного сочинения.
А после подолгу плакала, когда находила свои помятые открытки вместе с другим мусором, когда убиралась в квартире.
Но я никогда не показывала ей своих слёз, потому что если она вдруг заметит и узнает, что это из-за неё, то заболеет или опять не придёт домой ночевать. Нет, я не могла больше быть маленькой, ведь на мне же лежит огромная ответственность — и это ответственность за счастье мамы.
Я была такой, какой ей хотелось меня видеть — самостоятельной и ответственной личностью. Я была рядом, когда ей нужна была поддержка, чтобы подставить плечо, пожалеть, поцеловать её мокрую от слёз щеку. Ведь волшебные поцелуи мамы излечивают любую боль!
Так началась наша игра в дочки-матери. Я искренне радовалась маминым успехам, улыбкам. Но когда она болела, то немая боль душила меня. Чтобы хоть как-то облегчить её, я взяла в руки свою первую сигарету. Мне было тяжело, невыносимо видеть её страдания!
В особенно тёмные моменты я осознавала, насколько же на самом деле тяжело быть мамой, но тогда я ещё не понимала, почему я так чувствую. Но самое страшное — это то, что я не могла рассказать об этом самому близкому человеку в своей жизни, ведь тогда я бы разрушила её жизнь, если бы сломала единственную соломинку, которая дарила ей смысл — иллюзию того, что дети приносят счастье.
В поисках ответов я прочла много книг. Я нашла для себя способ быть счастливой вне зависимости от счастья мамы. Я отделилась от родителей, стала строить свою жизнь.
Я жила, взрослела. Когда мама расстраивалась, то я ждала, пока она успокоится, а потом мы разговаривали. Я играла в эту игру и чувствовала себя мудрой и самодостаточной девушкой, которая помогает маме взрослеть.
Я всегда была рядом, когда ей нужна была поддержка. Я чувствовала, что постепенно выстроила баланс, что я смогу научиться на своём опыте и просто быть счастливой женщиной и дарить счастье своим детям.
Я вышла замуж за любимого,строила карьеру, заканчивала институт. И вдруг заболел отец — неоперабельная раковая опухоль.
Я помню, как шла по больничном коридору одна, держа в руках снимки с МРТ. Это был момент, когда моей внутренней девочке хотелось плакать и колотить больничные стены, но я просто шла и говорила ей, что сейчас ей так нельзя.
Я повторяла ей те же слова, которые говорила мне мама — не веди себя как истеричка, ведь ты же сильная и взрослая женщина!
Мне нельзя быть больше слабой, ведь мама не справится одна. Ведь она же останется совсем одинокой, а я — сильная и взрослая женщина, я справлюсь. В тот день я надела эту маску и уже не смогла сама её снять, потому что я знала, что я смогу выдержать и жить дальше, а она — нет.
Я делала то, что могла — помогала с уходом за папой, ездила за лекарствами. А потом организовывала похороны. Мы пережили эту боль вместе, как одна семья, но для неё этот удар судьбы оказался слишком сильным.
Моё сердце радовалось каждый раз, когда я приходила к тебе в гости и видела, как в твоих потускневших глазах снова загорается тепло. И как невыносим был этот тихий вздох, когда мне нужно было ехать домой к мужу, и слова: "Живите счастливо, я тут сама как-нибудь".
Но самыми тяжёлыми были дни, когда ты выбирала алкоголь.
Я хотела, правда хотела тебе помочь, но я уже не могла разорваться между мужем и тобой.
Дрожащим руками я брала телефон, когда мне приходили твои сообщения, и слёзы текли по моим щекам. "Мне незачем больше жить", "папа был гораздо лучше твоего мужа", "я никому теперь не нужна".
Словно острые кинжалы, слова пронзали мою душу, и я тонула в этой боли, пока еле слышный голос моей собственной девочки тихо умирал в сигаретном дыму.
Я хотела, чтобы у тебя поскорее появились внуки, чтобы они, как лучики света, наполнили твою жизнь новым смыслом и чтобы мне стало хоть немного легче дышать.
Но дети не пришли. И сейчас я понимаю, насколько мудрым был этот выбор. Но пока я этого не осознавала, я тратила свою жизнь на эту неравную борьбу с Богом. Я убила столько лет на походы по врачам, таблетки, уколы. Но мне становилось только хуже. Новые болезни, нервы, депрессии. После одной болезни появляется другая, и это бесконечно — почки, эрозия, эндометриоз… Пока опухоль не проникла в мочевой пузырь.
Я помню тот момент, когда ко мне наконец пришло озарение. Я лежала на хирургическом столе перед операцией и смотрела на маску, которую ко мне подносила медсестра, чтобы я уснула.
Эта маска… Снова она, новый слой пластика на моём лице, который заставит противный голос внутри заткнуться… И вдруг я поняла, что эта самая маска может быть последним, что я вижу в этой жизни.
И мне не было ни больно, ни грустно. Я как будто бы даже была готова к такому исходу. А что, умереть молодой и красивой, только жаль было что я так и не успела… Странно, но я совершенно не думала о том что не успела стать мамой и родить детей. Нет, это было как будто бы и не важно, материнство как-то отошло на второй план. В тот момент я отпустила эту мечту. Пелена, которая застилала мои глаза, рухнула, и я вдруг увидела настоящую себя. Все моё тело будто пронзил разряд тока, и я осознала, что самое важное я так и не успела — я так и не дописала свою книгу. И я бы всё отдала, чтобы у меня был шанс вернуться в жизнь и опубликовать её. В тот миг мне так захотелось жить!
После было долгое восстановление, работа с психологом. И сейчас я благодарна Богу за то, что Он привёл меня сюда, в Школу осознанного материнства. Здесь я наконец стала слышать тихий голос той маленькой девочки с куклой в руках. Девочку, у которой была огромная мечта!
И я стала идти туда, на её едва слышный голос, и с каждым шагом этот голос звучал всё увереннее и взрослее. Я стала слышать и понимать её, и давать ей любовь. Много любви, в которой она росла и крепла.
Я шла по жизни и смотрела на своё отражение, и видела, как эта девочка взрослеет. Мне больше не хотелось её заткнуть, когда ей было тяжело. Нет, я разрешила ей плакать и бить подушку, чтобы выпускать наружу накопленную боль. Я разрешила ей улыбаться и жить, без оглядки на состояние мамы. Я разрешила ей любить своего мужчину, писать книгу, наслаждаться каждым прожитым днём.
Я разрешила себе быть не мамой, а просто дочкой, и больше не тратить бесценные годы на попытки повлиять на мамино счастье.
Ты говоришь, что у тебя больше нет дочери, но это не так. Просто я перестала играть с тобой в эту игру, и я разрешаю себе больше не быть твоей мамой.
Слёзы катятся по щекам, а губы шепчут заученную мантру: "Ты большая, а я маленькая. Ты взрослая, и ты справишься. Я твоя дочь, а ты моя мама, и по-другому никак".
Я знаю, что настанет тот день, когда я впервые увижу свою доченьку, и на день её рождения я приготовила самый лучший подарок, который только можно подарить своему ребёнку. И этот подарок — счастливая мама.
Пять лет спустя мы идём вместе с ней по парку, тёплое солнце пробивается сквозь молодую листву. На нас одеты похожие платья — воздушные и яркие. Мы едим мороженое и говорим.
— В чём смысл жизни, мам?
Я поворачиваюсь к ней, улыбаюсь:
— Смысл в том, чтобы быть счастливой.
— А как?
— Просто слушай своё сердце и делай то, что любишь. Счастье — оно повсюду. Наслаждайся каждым новым днём, дыши этим небом, грейся в лучах солнца. Жизнь — она удивительная!
Автор Любовь Леонова, выпускница школы Довольная Ева
